— Мы сами — кузнецы своей удачи, — сказал капеллан.

— Я верю в суд Императора. Он решил, что я достоин выжить.

Вар’кир сощурился.

— С кем ты должен был встретиться? Как его звали?

— Я не имею права об этом говорить.

— Тогда тебе стоит задуматься о своих правах.

— Я не буду вашим пленником, — уверенно ответил Хехт.

— Вот как?

Хехт кивнул:

— Я слуга Малкадора Сигиллита. — Он подставил плечо под тусклый свет. — Видите его символ на моей броне?

— Видим, — ответил Вар’кир. — Ты получаешь приказы с Терры? Ты не знаешь, она еще стоит?

До сих пор капеллан вел себя холодно, но в этом вопросе послышалась тревога.

Если Терра еще жива, это многое меняло, в том числе для второй империи Жиллимана. Неопределенные обстоятельства — это одно, но если окажется, что Империум Секундус основали, когда тронный мир остро нуждался в помощи, всех задействованных в этом ждало порицание, а то и обвинение в ереси.

Хехт замолчал, раздумывая над ответом. Очевидно, что причиной молчания было незнание.

— Я давно не видел Терру и не контактировал с лордом Малкадором, разве что получал оттуда приказы. Но характер моей миссии — это только мое дело. Даже ваш взрывоопасный псайкер ничего не вытащит из моего разума, и какие бы пытки вы ни придумали, они тоже ничего не дадут. Вам придется меня отпустить, но пока наши пути совпадают. Судя по тому, что я видел, воинов у вас на корабле немного, а ваша настороженность говорит о том, что направляетесь вы не в самое гостеприимное место.

— Наша настороженность и цель пути тебя не касаются, — огрызнулся Зитос.

Хехт примирительно поднял ладони.

— И меня это устраивает. Но мой корабль уничтожен, мой товарищ пропал — возможно, погиб. Я ведь в обществе союзников. Позвольте меня исполнить волю Малкадора. Как только я раздобуду новый корабль, я оставлю вас, и вы спокойно продолжите заниматься своими неведомыми делами.

— Там, куда мы направляемся, это скорее всего будет невозможно, — повернулся к Хехту третий допрашивающий, которого раньше не было видно.

— И куда же вы направляетесь, позвольте спросить?

Нумеон вышел на свет, смотря на Хехта пылающими огнем глазами.

— В Гибельный шторм.

Гарго взглянул на ручной биосканер и нахмурился.

— Это выражение несет хорошие новости или плохие? — спросил Ушаманн, садясь на медицинском столе в корабельном апотекарионе.

— Твои жизненные показатели выглядят нормально, — заверил Гарго, убирая биосканер, — но я не апотекарий. Я могу залатать раны, но знаний о физиологии мне недостает.

— Значит, новости хорошие.

Гарго изогнул бровь:

— Почему?

— Незнание иногда предпочтительнее правды, — ответил Ушаманн, слезая со стола и становясь рядом с Гарго.

Даже в боевой броне кузнец был на полголовы ниже библиария, но превосходил брата шириной.

— Ты ведь несерьезно.

— Серьезно, Гарго.

Голову библиария разделяли три полосы темно-красных волос, выбритых в форме драконьих голов. Он постоянно щурился, словно изучая и оценивая все вокруг. Усталое выражение лица выдавало в нем воина, который повидал слишком много.

Гарго знал, что Истваан V обошелся с Ушаманном особенно жестоко. Саламандра потерял своего учителя и многих братьев из библиариума, разжалованных до простых солдат. Они обладали такой силой… но не могли ее использовать.

А ведь сила способна так много изменить.

Но, как нередко повторял Ксафен, они все что-то потеряли.

— Эта братоубийственная война — уродливая правда, — возразил Гарго. — Отвратительная правда, но мы должны взглянуть ей в лицо.

— И как это поможет примириться с гибелью Терры, брат?

— Мы не знаем, погибла Терра или нет.

— Действительно, но мы не можем исключать этот вариант. Наш гость, этот Хехт, утверждает, что служит Малкадору, и не похоже, что он лжет. Но факт его службы не доказывает, что Император еще правит Империумом, — только то, что он правил им, когда Хехт в последний раз был на Терре.

Гарго подавил гнев:

— Ушаманн, ты не можешь так говорить.

— Это почему же?

— Терра должна выстоять. Император должен выстоять.

— Тогда зачем Жиллиман создал второй Империум с Макраггом в центре? Глядя в лицо войне, мы видим уродливую правду. Здесь то же самое. И с Вулканом то же самое.

Гарго неуверенно нахмурился и сразу стал выглядеть моложе своих лет.

— С отцом?

— Да, с нашим отцом. Ты рад узнать правду?

— О какой правде ты говоришь?

— Что он мертв, а мы везем его труп в самый опасный варп-шторм всех времен.

— Нумеон верит, что он жив.

— И ты в это веришь?

Гарго не знал, что ответить.

Ушаманн направился к выходу из апотекариона. Он остановился на пороге, не поворачиваясь к Гарго.

— Незнание помогало мне верить, что наш отец жив. Я держался за эту веру. Она давала мне надежду. Затем надежда умерла, но взамен я получил жажду мести. Теперь же Нумеон говорит, что отец жив, когда глаза доказывают обратное. Мне было видение, в котором я узрел нашего примарха, но что я обнаружил, когда проник в его разум, Гарго?

Молчание Гарго говорило о том, что он не знает.

— Пустоту. Склеп. После этого правда утратила привлекательность.

— Думаешь, это ложная надежда?

— Тебе доводилось когда-нибудь окидывать мир взглядом и чувствовать глубокую тревогу?

— Пару раз. Перед сражением. Перед Иствааном V. Мне кажется, в тот день мы все ее чувствовали, как будто они витала в воздухе. Ты хочешь сказать, что твое видение предсказывает беду?

— Я видел огонь… бесконечный, пожирающий всю жизнь огонь. Иммолус.

— Вольное пламя?

— Это его эпитафия, так?

Гарго отвел взгляд. Эти слова действительно были его эпитафией, но теперь все изменилось. Нумеон вернулся. Если он остался жив, то, возможно, жив и Вулкан.

— Я чувствую глубокую тревогу, Гарго. И чем дольше я нахожусь на этом корабле, тем сильнее она становится. — Он помолчал, подбирая слова поддержки, но решив, что у него их нет, сменил тему: — Меня ждут на мостике.

Ушаманн ушел. Гарго молча смотрел ему вслед.

Сомнения одолевали легко. Вера Нумеона противоречила рациональным доводам и граничила с религией.

Ушаманн решил не верить, положившись на разум, но Гарго тоже кое-что видел. Он видел, как Нумеон выдержал убийственное крещение огнем, и единственным объяснением этому была деталь брони, с такой убежденностью сжатая в руках, что отразила огонь и прогнала смерть.

Он решил поискать успокоения в кузнице. Огонь и дым очистят его от сомнений.

Гарго немного умел лечить сломанные кости. Он знал, как остановить льющуюся кровь и зашить плоть, если требовалось. Был способен на чудеса с металлом, но только Нумеон и его вера могли вылечить их сломленный легион.

Разум Гарго говорил ему, что мертвые не возвращаются. Чувства призывали к другому выводу.

Его слова прозвучали тихо и предназначались пустой комнате, но слабыми не были.

— Вулкан жив.

Глава 23

Наше наследие

К счастью для новоприбывших беженцев, места на приютившем их корабле было более чем достаточно.

Когда «Драконис» вернулся, Зитос сообщил капитану корабля о гражданских, втиснутых в отсек корабля. Выживших бастионцев было почти пятьдесят.

Они выглядели больными, слабыми и сломленными. Сержант заверил Адиссиана, никто из них не заразился токсином, который Гвардия Смерти выпустила на население, но Адиссиан хотел взглянуть на пассажиров самостоятельно даже после того, как прочитал отчет Игена Гарго.

Капитан корабля должен знать обо всем, что находится у него на борту.

Увеличительная линза на правом глазу позволяла в деталях рассмотреть каждого беженца с мостика высоко наверху. Они его увидеть не могли — да и кто стал бы вглядываться вверх? — но он их видел прекрасно. Мужчины, женщины и даже несколько детей в комбинезонах и остатках атмосферных костюмов стояли в огромном темном отсеке и невидяще смотрели перед собой.