Она протянула руку и дотронулась до закопченного пятна на броне Нумеона. Затем пальцем нарисовала на собственной щеке символ. Это был древний ритуал прометеевского происхождения. Вероятно, она узнала о нем от одного из легионеров на борту — может быть, Ксафена, он был воином-подвижником. Символ значил «защита».

Нумеон отправил ее с мостика. Погребальный Огонь менялся, затрагивая и смертный экипаж. На корабле рождалась вера, но то была вера во что-то очень древнее.

Ему следовало отчитать Эсенци, объяснить, что светские истины стоят выше религиозных, но по кораблю бродили демоны, настоящие демоны, бросавшие вызов реальности и порождавшие мистический страх перед полузабытыми злобными богами.

Нумеон не стал углубляться в эти размышления. Нужно было искать Адиссиана — если он еще не погиб.

Адиссиан бежал, не разбирая дороги и не зная, в какой части корабля находится. Он бежал в слепой панике, повинуясь инстинкту.

Много раз он представлял, как воссоединяется с дочерью, особенно после того, как увидел ту девочку-беженку. Он сжимал истрепанные пергаментные страницы Лектицио Дивинитатус и молился об этом, без конца прокручивая в голове слова, которые сказал бы своей дорогой погибшей Мелиссе.

Он больше не помнил их и думал лишь о том, как убежать от призрака в облике его дочери.

— Папочка, папочка, папочка…

От гулкого голоса за спиной кровь стыла так, что Адиссиан едва не терял дар речи, и лишь непокорность и желание наказать существо, извратившее память о Мелиссе, придавало ему смелости.

— Замолчи! Ты не моя дочь… — всхлипнул он, заново переживая давнюю боль. — Мелисса мертва.

— Я здесь, папочка. Не уходи! Догонялки, догонялки!

Существо в плоти Мелиссы захихикало, и, когда Адиссиан повернул за очередной угол, пытаясь скрыться от этого звука, она поджидала его на следующем перекрестке.

— Трон… — Он споткнулся, перешел на нетвердый, словно пьяный шаг.

Пол качнулся, и его швырнуло в стену. Девочка же не сдвинулась с места и продолжала молча манить его.

Адиссиан скользнул рукой по панели доступа на стене, которая управляла входом в бараки корабельных бойцов. Он боялся даже думать о том, что тварь сделает с ним, если поймает. Ему нужна была помощь. Используя капитанские права доступа, он открыл замок, и дверь скользнула в сторону на несколько сантиметров, образовав щель, сквозь которую виднелась темно-красная комната, пропитавшаяся запахом пота и горячего железа. Затем дверь заклинило, а подняв взгляд, Адиссиан понял почему.

Над ним стоял Ушаманн. Его суровые черты исказились от напряжения, а глаза, обращенные к девочке, светились лазоревым.

— Жги колдунов! — захихикала она, стремительно приближаясь к ним.

— Нам с тобой надо уходить, капитан, — сказал Адиссиану Ушаманн, поднял руку, и девочка замерла, словно ее сковал психический лед. Обливаясь потом, Ушаманн закрыл за собой дверь барака, и Адиссиану стало немного спокойнее.

— Куда? — спросил он, зачарованно смотря, как извиваются конечности запертой девочки. — Неужели на корабле еще есть безопасное место?

Ушаманн скривился от мыслительных усилий.

— Я знаю одно. Следуй за мной.

Они двинулись по коридору. Адиссиан отвел взгляд лишь на мгновение, но, когда оглянулся, девочка уже исчезла.

— Она…

— Вернется, — сказал Ушаманн.

— Чего она хочет?

— Она голодна, капитан. Она хочет есть.

Глава 40

Либо мы, либо они

Вар’кир повел отряд из двадцати воинов Погребального Огня на нижние палубы корабля. Все их попытки вызвать корабельных бойцов обернулись неудачей. Вокс-связь с бараками была, но капеллану никто не отвечал.

Их атаковали. Опять.

Он не представлял, как врагам удалось проникнуть на борт и рассредоточиться по всему кораблю. Приборы не фиксировали никаких телепортационных сигнатур, бреши в корпусе отсутствовали. Значит, на корабле появилось что-то необычное, что-то таинственное и, без сомнения, связанное с варпом.

Посреди шторма неожиданно возник еще один корабль, значительно уступавший по размерам «Харибде», но не настолько, чтобы его можно было игнорировать. Поскольку ни один здравомыслящий путешественник не стал бы бросать вызов этой буре, капеллан пришел к выводу, что враги снова их нашли.

Девочку они с Хехтом больше не видели, но она была на корабле: Вар’кир чувствовал, что она рядом, по тому, как тревожно сжималось все внутри. Кожа на лице до сих пор болезненно пульсировала, хотя трансчеловеческий организм и делал все возможное, чтобы убрать боль.

Она явилась всего лишь вестником, призванным отвлечь их внимание, пока истинный враг проникал на «Харибду». Ее появление только доказывало, что неизвестный корабль здесь не случайно. А когда он увидел его название на ретинальном дисплее, детали головоломки окончательно сложились в единое целое.

«Монархия».

Вар’кир оскалился от неудовлетворенной жажды мести.

Вторая атака началась более открыто и не вышла за пределы носовых палуб и нижних отсеков. Ее организовали быстро, но без помощи Нерожденных и Освободившихся.

На «Харибду» ступили Несущие Слово, проведенные сквозь варп своим капелланом и темными созданиями, которым он служил.

Капеллан узнал Проповедника, даже несмотря на то что тот был в вычурных, покрытых колхидскими письменами доспехах, а не в багровом одеянии, которое описывал Нумеон.

Капелланы, разделенные широким пространством заброшенной палубы, встретились взглядами, и в этих взглядах столкнулись две идеологии — древние и абсолютно чуждые друг другу.

Вар’кир зарычал.

Они одновременно приказали открыть огонь, и коридор заполнился ревом соперничающих болтерных бурь.

Нескольких легионеров с обеих сторон убило прежде, чем отряды начали занимать укрытие в альковах и за переборками. Мертвых оставили лежать, раненых оттащили в сторону. Без внимания не остался ни один кусок металла, который мог бы встать между телом и болтерными снарядами. Одни стреляли с колена, другие вели огонь вслепую, спрятавшись за колоннами и пиллерсами. Между ними во все стороны стреляные гильзы, а дульное пламя в сумраке казалось вспышками умирающих звезд.

— Они отступают, — сказал Унган.

До Резни Унган, уроженец Гесиода, служил мастером вокса, а теперь был линейным легионером и одним из храбрейших воинов Вар’кира. Как стремительно война меняла жизни…

Второго воина библиарий знал плохо и почти не доверял ему, пока тот не спас его в солиториуме.

Каспиан Хехт помотал головой и ответил, в паузах между словами делая попадавшие точно в цель выстрелы.

— Нет, не думаю. Они направляются к какой-то цели, но оставляют здесь некоторых, чтобы нас задержать.

Несущий Слово дернулся назад, когда его визор взорвался вместе с большей частью черепа. Второго развернуло, бросило в стену, он отскочил от нее и упал обратно под град снарядов с уже простреленным горлом.

Вар’кир изучал тактический дисплей, наложенный на левую линзу шлема. Их бой был лишь одним из нескольких, шедших в данный момент по всей «Харибде».

«Нам нужно больше людей», — горько подумал он. Шестьдесят с чем-то легионеров на корабле таких размеров и против врага, который мог без предупреждения возникнуть практически где угодно… Слишком много нуждающихся в защите уязвимостей.

— Как они вообще проникли на корабль без нашего ведома?

— Мне на ум приходит одно объяснение, — сказал Хехт, точным выстрелом расправляясь с очередным Несущим Слово, за которым оказался отступающий вражеский капеллан.

Вар’кир старался не думать о том, какая сила должна была оказаться в распоряжении подобного воина во время шторма. Он сосредоточился на текущих задачах.

— Куда они идут?

— Судя по зажигательным боеприпасам у замыкающих, думаю, они собираются уничтожить что-то важное, — ответил Унган.

Вар’кира вдруг озарило — как будто он заглянул в огонь, и тот раскрыл ему намерения врагов.