— Будем надеяться, — бросил Ксафен, но большинство собравшихся не разделили его неуместную воинственность.

— Как бы мы все ни жаждали мести, война с ними не в наших интересах, — осадил его Зитос. — Если нас действительно преследует левиафан, каким описал его Ушаманн, нам следует избегать битв.

— Согласен, — сказал Вар’кир, и многие закивали.

Саламандры никогда не уклонялись от боя, если их призывали, но они давно избавились от самоубийственных наклонностей.

— Если нам нельзя с ними сражаться, следует убежать вперед и надеяться, что следующий полет сквозь шторм окажется более удачным, — высказался Нумеон.

— Хочешь бежать до самого Ноктюрна? — спросил Зитос.

Нумеон улыбнулся, но в улыбке не было тепла.

— Я готов хоть на животе ползти, если это поможет добраться домой. Вся моя натура этому противится, но да, нам придется бежать от собак Мортариона. И можете не сомневаться, они действительно собаки. Их бросили здесь, оставив искать легких побед. Нас же ведет высшая цель, мы же скованы узами братства.

— К слову, о братстве, — начал Вар’кир. — Есть один серый легионер…

— Каспиан Хехт, — добавил Зитос. — Я считаю его одним из нас.

— Он никогда не станет одним из нас, брат, — возразил Ксафен, и многие члены конклава с ним согласились. — Мы ничего о нем не знаем: только то, что он якобы служит Сигиллиту, при этом единственное его доказательство — символ на броне.

— Он сражался на нашей стороне, Ксафен, — напомнил ему Зитос.

— Он спасал свою шкуру, — вмешался Вар’кир, заслужив испепеляющий взгляд сержанта.

— Против открытых предателей, которые хотели убить и его, и нас. Я считаю, что это делает его нашим союзником, а вы?

— Были у нас когда-то союзники, — парировал Ксафен, ясно показывая, что он и капеллан занимали противоположную позицию и уступать не собирались.

— Это другое.

— Зитос, разумно ли это? — спросил Вар’кир. — Мы в самом начале пути, а нас уже преследуют враги, каким-то образом узнавшие, кто мы и что за драгоценный груз везем.

Зал наполнился одобрительным бормотанием.

— Нет, — ответил Зитос, вынужденный повысить голос. — Но я отказался от разумных решений в тот момент, когда мы выбрали этот путь.

Нумеон поднял руку, призывая к тишине:

— Я понимаю, что у нас много врагов, но не думаю, что Хехт из их числа. Да, он загадочен, но я верю, что нас с ним свела судьба. А теперь серый легионер — такой же участник этой миссии, как все мы.

— Судьба? — переспросил Ксафен у молчащего до сих пор Ушаманна.

— Перед конклавом я побеседовал с этим Хехтом, — сообщил он. — На Бастионе я чувствовал, что выжившие были рады видеть его с собой и их радость была безгранична. Он утверждает, что сквозь шторм есть путь.

При этой новости Саламандр охватило сдержанное волнение.

— Что за путь? — спросил Нумеон, не сводя взгляда с Ушаманна.

— Путь, который создадим мы сами.

Нумеон нахмурился, не сумев скрыть раздражения:

— Довольно загадок, библиарий. Как нам пробраться сквозь шторм?

Ушаманн склонил голову, и мерцающий свет жаровен осветил выбритых на его голове драконов.

— Никаких загадок, — ответил он. — Одинокий корабль, держащийся на плаву лишь силой надежды. Он — лишь тончайший лучик света, но этот луч способен пронзить тьму, что колонне света не под силу. Наш собственный путь. Я обнаружил эту идею в его мыслях, брат.

Ксафен оставался скептичен:

— Что это вообще значит?

Нумеон, до сих пор твердо уверенный в их пути и цели, не знал ответа.

— Возможно, что наша судьба до сих пор в наших руках, — предположил Гарго, но его слова звучали так же загадочно, как и слова библиария.

— Ушаманн, ты рассмотрел еще что-нибудь? — спросил Вар’кир. — Ты знаешь что-нибудь о намерениях Хехта?

Ушаманн взглянул капеллану в глаза:

— Нет.

— Он скрыл от тебя свои мысли?

Ушаманн кивнул:

— Не намеренно. Его разум закрыт. Для меня эти барьеры непреодолимы, и я знаю не так много псайкеров, способных их взломать. Подозреваю, даже лорду Уможену это было бы не под силу.

Услышав имя главного библиария, несколько членов конклава прошептали клятвы чести и памяти. Никто из присутствующих не знал, что с ним случилось. Во время резни на Истваане V он находился на Терре, но, если предположения Жиллимана были верны, Уможен уже обратился в прах вместе с тронным миром.

— Даже если барьеры не поставлены Малкадором, они достаточно сильны, чтобы сойти за его работу, — закончил Ушаманн.

Зитос пару секунд молча смотрел на него, после чего обратился ко всем присутствующим.

— Кому-то мы должны доверять, братья, — сказал Зитос, а затем взглянул на Вар’кира. — Ты сам так говорил, брат.

На конклав опустилась задумчивая тишина.

В эти дни доверие давалось Саламандрам нелегко.

Тишину нарушил Нумеон:

— Хехт с нами, нравится вам это или нет.

— Это приказ? — спросил капеллан.

— Да.

— То есть теперь ты капитан нашего Погребального Огня, брат? — спросил Гарго, и все взгляды обратились на легионера, бывшего когда-то советником Вулкана.

Нумеона они не смутили. Более того, он только больше выпрямился.

— Я буду вами командовать, пока Владыка Змиев не вернется.

Ксафен встал и обнажил свою каскару.

Затем все последовали его примеру — даже Зитос, чью уязвленную гордость смягчала радость от возвращения капитана.

— Да здравствует Нумеон! — крикнул Ксафен, подняв меч.

Шестьдесят пять клинков и молотов, уникальных, убийственных и мастерски изготовленных, засветились в яростных лучах факелов, когда их подняли в салюте.

— Вулкан жив! — закричал Ксафен, и шестьдесят шесть голосов зазвенели хором:

— Вулкан жив!

«Наконец-то, — подумал Зитос, когда эхо клича улеглось, — мы обрели надежду…»

Глава 33

Скверна

Гранд-крейсер «Саван жнеца», мостик

Мимо «Савана жнеца» пролетел труп со сломанным хребтом, раскрытыми ребрами и вытекающим в пустоту нутром. Погибший «Некротор» казался крохотным рядом с гигантским боевым кораблем типа «Мститель», чья тень полностью накрывала останки легкого крейсера.

— Весь экипаж? — раздался влажный, хриплый голос. В лаконичном ответе чувствовалась едва сдерживаемая злость:

— Выживших нет.

Малиг Лестигон судорожно выдохнул, булькая кровью.

Гололит показывал зернистое и серое изображение мертвого корабля.

— Ближе.

Изображение на мгновение покрылось помехами и приблизилось, показывая больше деталей. Куски броневой обшивки, часть экзоскелета, целые палубы, вырванные из корабля и теперь летящие в вакууме сами по себе, черные от огня.

— Ближе.

Ящики с боеприпасами, вырванные из рам взрывозащитные двери, тела…

— Ближе.

Расколотая броня, разбитые шлемы, треснувшая линза. Лица, искаженные болью и злобой, оторванные конечности, налитые кровью глаза, покрытая инеем кожа.

Смерть.

Десятки тысяч жертв пустоты, участников великой чистки.

— Лорд Лестигон…

Богатый урожай, жатва черепов…

— Командор!

Лестигон все слышал, но не сводил взгляда с жуткой картины, которую создал на мостике «Савана жнеца».

— Большой корабль был… — сказал он, — что уничтожил «Некротор».

— Судя по плотности плазменных следов, крейсер или боевая баржа, — заметил капитан корабля. — Похоже… они его атаковали.

— Жадные щенки. — Лестигон издал влажный смешок ракового больного. — Вражеский корабль был поврежден, и они попытались взять его на абордаж. А затем он справился с повреждениями.

Перед глазами Лестигона встала сцена их нетерпеливого, энергичного абордажа. Затем он представил себе, как орудия большого корабля возвращаются в рабочее состояние и сеют разрушение.

— Значит, Хурук не соврал…

Последний отчет с «Некротора» пришел с вражеского корабля. В нем заявлялись поразительные вещи, но они совпадали с обещаниями, которые дал ему Проповедник в их последнем разговоре.