На другом краю обрыва, в том самом месте, где раньше был Вулкан, стояла девочка с мостика.

Зитос хотел выхватить пистолет, но голос Нумеона в воксе заставил его остановиться:

— Не трать ни патроны, ни силы.

Девочка медленно отступила в тени и с хихиканьем растворилась в тенях.

— Что это за тварь? — спросил Зитос, когда Нумеон встал рядом.

— Подозреваю, мы скоро узнаем, брат. — Он окинул взглядом холодную, лишенную воздуха палубу. — Я даже не помню, как мы здесь оказались.

Зитос покачал головой:

— Неужели теперь нельзя доверять даже собственным глазам?

— Доверяй инстинктам, Зитос. — Вспомнив, как его примарх в последнюю секунду изменился, он показал ему печать. — И Вулкану.

Нумеон вывел на ретинальный дисплей поток данных.

— Судя по карте корабля, мы недалеко от места, на которое указывает идентификатор Адиссиана. Мы несильно отклонились.

Они по-прежнему не имели доступа к общекорабельной вокс-сети, поэтому не могли связаться с капитаном, а только видели, где он.

Саламандр и Адиссиана разделяла одна палуба, но им нужно было спешить.

В детстве на Терре и во время службы кадетом на флоте Адиссиан не раз слышал сказки о сиренах. В ту пору он ставил их в один ряд с рассказами о древнезмеях и кракенах. Подобные чудовища были порождением мифов и легенд, выдумками пустотнорожденных или стареющих капитанов, слишком долго оторванных от цивилизации.

С начала войны он несколько раз сталкивался с вещами, не поддающимися объяснению, но до сих пор не было ничего, подобного призраку Мелиссы.

Его невозможно было обосновать рационально, поэтому Адиссиан вспомнил миф о сиренах. Нередко принимая вид красивых женщин, они заманивали доверчивых моряков на смерть. В космосе смерть ждала на пути протуберанцев или в пасти черной дыры, но сирена на «Харибде» действовала еще более вероломно. Она приманила Адиссиана его же горем, и, хотя он раскрыл обман, она все равно заполучит то, за чем пришла. Его душу.

Даже когда он бежал, накрытый щитом Ушаманна, он продолжал чувствовать, как его жизненную силу постепенно выкачивают. И не мог не думать: так ли плохо будет поддаться душевному голоду?

— Не отклоняйся от цели, — трубой прогремел в голове голос библиария, пробиваясь сквозь туман его сомнений. — Нам нельзя сдаваться, капитан. Пожранная душа больше не узнает покоя. Ее ждет пламя вечных мук.

— Вы… прочитали мои мысли?

— Твоя слабость очевидна.

Они ненадолго остановились, чтобы Ушаманн мог прийти в себя и собраться с силами. Библиарий выглядел изможденным, как будто сирены вытягивали душу из него, а не из Адиссиана.

— Ваша тоже, — ответил Адиссиан. — Насколько вам хватит сил?

— Пока не доберемся до библиариума. — У Ушаманна подогнулись ноги, и он тяжело оперся о стену, чтобы не упасть на колени. — Я создал… защитные чары. — Ушаманн тяжело дышал, а свет, бивший из глаз, начал тускнеть. — Она близко…

Веселое хихиканье, не звучавшее так долго, вдруг вернулось. До Адиссиана донеслось его эхо, а потом он увидел ее.

— Библиарий…

Ответом ему стал грохот силовой брони, падающей на палубу. Ушаманн потерял сознание.

Глава 42

Живые и целые

Узкий проход, ограниченный крепкими переборками, был идеальным оборонительным пунктом.

Но, по расчетам Зонна, этого было недостаточно. Он подумывал взять с собой рабочих и быстро перевести сервиторов на атакующие протоколы и подпрограммы агрессии. На это ушло бы несколько секунд, однако даже тех, кто выживет в бойне, в конечном итоге ждала бы смерть.

Он отправил их на верхние палубы, подальше от приближающихся Несущих Слово, и приказал закрыться в каютах и камерах хранения.

Даже если «Харибда» и ее экипаж переживает это последнее испытание, им не удастся продолжить полет без технопровидцев, рабочих, сервиторов и машинных илотов. Легионеры в таких вопросах не разбирались — за двумя исключениями. А если он и Гарго не получат подкрепления и погибнут, они тоже ничем не смогут помочь.

— Надо удержать их здесь, — напряженно произнес Гарго, поднимая болтер и используя загнутый край правой переборки в качестве импровизированного укрытия. И вместе с тем в его голосе чувствовалась воинственность.

Зонн встал на противоположной стороне, укрывшись аналогичным образом, и следил, не пошел ли вдруг лифт, не начали ли ломать стены, не видно ли телепортационных вспышек или каких-либо других признаков появления Несущих Слово.

— Под конец придется вступать в ближний бой, — сказал он Гарго, изучая потоки тактических сценариев, выстроенных с учетом сотен переменных. Неполадки с оружием, боевой состав врага, их количество, вооружение, расположение… В текущих обстоятельствах не было ни одного варианта, в котором Гарго и он оставались в живых, не говоря уж о победе.

— Мы к этому готовы, брат.

В петле, примагниченной к поясу Гарго, висел молот. У него также был небольшой боевой нож. Серворука Зонна могла служить эффективным оружием, а кроме того, на его бедре крепился короткий меч в ножнах из драконьей кожи. Но даже с учетом многочисленных лезвий, дрелей и пил в кистевых имплантатах этот скромный арсенал их не спасет.

У границ генераторской станции заревели сирены, объявляя о скором прибытии лифта. Над палубой замигали янтарные огни. Массивные механизмы, управляющие движением кабелей, состязались с предупреждающим воем клаксонов.

— Не дай им подобраться к нам слишком рано, — сказал Зонн, смотря в прицел болтера.

Из-за потолка сквозь пелену сжатого воздуха показалось основание грузовой платформы, окаймленной сигнальной разметкой и заключенной в металлическую клетку.

— Стреляем короткими регулярными очередями, — предупредил Зонн.

В лифте стояли пятнадцать легионеров с оружием на изготовку. Багровая броня попала под свет и засияла как свежепролитая кровь. Улучшенное зрение позволило Зонну разглядеть на их броне и коже письмена, а также заметить среди них капеллана и, кажется, строевого офицера.

— Волтеры, — сказал Зонн, когда дверь лифта сложилась гармошкой. — И мощная взрывчатка.

Как они и подозревали, враги собирались уничтожить генераториум, а вместе с ним — поле Геллера.

— Они здесь! — крикнул Гарго, и палуба осветилась яростным дульным пламенем.

Несущие Слово, вынужденные построиться тесными рядами при выходе из кабины, использовали свой авангард в качестве абляционной брони. Эти воины погибли быстро, но и не играли большой роли — просто сорняки под косой противника.

Остальные быстро рассеялись и укрылись в альковах или за опорными колоннами.

— Я насчитал девять! — Гарго говорил по воксу, и повышать голос не было нужды, но адреналин заставил его перейти на крик.

Зонн заметил столько же. На полу лежали шестеро легионеров: убитые остались там же, где упали, а смертельно раненные корчились от боли. Гарго выпустил снаряд в голову Несущему Слово, у которого уже была дыра в груди.

— Побереги снаряды, брат, — сказал ему Зонн. — Пусть сволочи помучаются.

Враги открыли ответный огонь, сначала прерывистый, но набиравший силу по мере того, как Несущие Слово начинали действовать согласованно. Может, Восемнадцатый и состоял из фанатиков и монахов, но они по-прежнему были легионерами и обладали соответствующими тактическими умениями.

Узкий проход, который Саламандры рассчитывали превратить в рубеж обороны, вскоре наполнился потоками масс-реактивных снарядов, и они были вынуждены отступить. Шальной выстрел попал Гарго в левое плечо, и, хотя наплечник принял на себя удар, рассеяв его силу благодаря закругленным краям, снаряд все равно сдетонировал, и шрапнель, пройдя сквозь адамантий, застряла в плоти руки.

Он охнул от боли, а когда другой снаряд рикошетом едва не угодил ему в лицо, опять спрятался за переборку, постепенно разрушавшуюся под болтерным штормом. Кузнец взглянул поверх пульсирующего кордона из снарядов на Зонна, который аналогичным образом укрывался за переборкой.